Мой любимый русский оператор — Сергей Павлович Урусевский. Он снимал полвека назад («Летят журавли» вышел 59 лет назад), но его визуальный язык до сих пор воспринимается легко, особенно если сравнивать с операторами-современниками: теми же Леонс-Анри Бюрелем или Карло Ди Пальмой. Через их размеренность мне приходится прорываться, потому что постановка похожа на театр, а взгляд Урусевского живой, его легко смотреть.
Статья для тех, кто учится снимать «изнутри».
Снимайте с рук
Сравните, как следят за героем операторы. В антонионевском «Фотоувеличении» Ди Пальма снимает проход героя и агрессию на сцене дистанцированно, нейтральными планами:
А вот знаменитый план Урусевского из фильма «Летят журавли». Камера идет и мечется вслед за героиней, а потом — резко взлетает в небо, чтобы показать панораму и потерянность героини среди толпы и танков:
Конечно нельзя сравнивать подходы в лоб: у каждого фильма свои задачи. Но это отличный пример, у Урусевского камера превращает зрителя в соучастника, который бежит рядом. Поэтому, если нужна вовлеченность — снимайте с рук.
Сергей Павлович об игре оператора наравне с актерами
Мне всегда интересно не фиксировать сторонним взглядом происходящее, а активно вовлекать зрителя в то, что происходит на экране. Превратить зрителя в соучастника — чтобы он не только переживал за героя, а как бы сам бежал за вертолетом, мучился вместе с героем. Так мы пытались сделать в «Неотправленном письме», когда они находят алмазы.
Это не то, что я заранее придумал: сниму картину так-то, применю такие-то приемы, технические средства. Нет, это возникало само собой, в процессе работы и видения картины. Мне показалось, что вот здесь сам бог велел снимать ручной камерой. Я уверен, что оператору нужно работать, играть вместе с актерами. Я серьезно говорю, дело не только в том, что бежишь с ними. Движение камеры очень активно. Через камеру я выражаю свое отношение к событию, и она становится соучастником. Зритель — тоже.
Сам Сергей Павлович считал лучшей работой с ручной камерой — фильм «Неотправленное письмо»: о четырех геологах, которые ищут алмазы в тайге и спасают друг друга. Фильм не такой известный, как ранние «Журавли» и многие считают его неудачным, объясняя разными причинами. Например, Тарковский — тем, что режиссер Михаил Калатозов так и не смог пройти по собственному пути и метался между экспериментальной и традиционной формой режиссуры. Сам Урусевский считал так же — не дожал.
А по мне фильм крутейший, и в первую очередь — визуальным языком. Кажется, что в «Выжившем» больше отсюда, чем от Тарковского.
Вот фрагмент фильма о том, как геологи прорываются сквозь тайгу к месту работы. Урусевский писал, что их критиковали киты кинематографа вроде Ромма или Ройзмана: «длинно — сократите». Они пробовали резать, но тогда пропадало ощущение тяжелой работы и нудности, которая возникает только когда люди долго идут, и идут, и идут. Поэтому оставили проходы долгими. Это работает.
Урусевский о «Неотправленном письме»
Три четверти фильма снято ручной камерой. Со стационарной у меня ничего не получалось. Все было мертвое, монументально-статичное. А когда брал ручную камеру, ходил с ней, изображение чуть приближалось, чуть перекашивалось и становилось живым, трепетным. Я не мог обходиться без ручной камеры даже тогда, когда, казалось бы, можно снять и стационарной. Стационар фиксировал бы события, а не жил. Ручной чуть перекосишь в одну, потом в другую сторону, движение туда, назад — и все начнет дышать.
Из дневника съемок
«24 августа 1958 г. Придумал Сергей Павлович кадр совершенно без учета собственной «воспламеняемости» — себя с камерой внутри огня, в самом центре. Что же потом удивляться «эффекту присутствия», если оператор с камерой почти горел на костре — без фокусов, самым натуральным образом.
Замотали его, как куклу, в асбест. Хорошо еще, что согласился подстраховаться. Но какой же это добавочный вес к камере, сколько килограммов! Поначалу шло гладко. Одна накладка: Таня все же привалилась не к своему дереву, но Сергей Павлович выкрутил камеру, будто так кадр и задумал. Ватник на нем вспыхнул, несмотря на асбест, с трудом сбили огонь. А он злился, что били по спине, — помешали доснять».
Съемка ручной камерой помогает управлять физикой кадра, узнаваемый прием Урусевского — подчеркивать действие движением камеры. Как в сцене убийства повстанца в «Кубе»:
Выстрел — камеру перекашивает, мы это чувствуем, потому что мы — кинестетические существа. Тот же прием в «Неотправленном письме»:
Используйте широкоугольные объективы
Широкоугольные — объективы с фокусным расстоянием меньше 50 мм. Они и острый угол съемки помогли Урусевскому создать эффект бега рядом с героем. Широкий угол сглаживает тряску ручной камеры — Сергей Павлович не пользовался стэдикамами, их изобрели только в 1977 году.
Этот прием взял Кристофер Дойл, оператор Кар Вая, но об этом я уже писал: в разборе приемов Дойла и статье о том, как начать снимать.
Такой выглядит типичная композиция Урусевского:
Широкий угол закидывает прямо в толпу провожающих:
Он хорош для нескольких планов в одном кадре: когда начинаешь с общего плана и переходишь в портрет. Примеры уже были выше — сцена с танками в «Журавлях» или охота в «Письме». А вот портрет крестьянина из «Кубы»:
Мыслите шире
Другая особенность съемок Урусевского — сложные технические сцены и инженерные находки. Все эти краны, магнитные защелки, длинные кадры с меняющейся панорамой — естественные его натуре штуки. Он придумывал их сам и мастерил из подручных материалов.
Например, в институте Урусевскому в руки попала «Лейка» третей модели — камера классная, но студенту не по карману. Тогда он пришел домой и выпилил из фанеры свою собственную фотокамеру.
Фанерный фотоаппарат Урусевского «УРУ-1». Фото из жж Анны Баскаковой
Мало смотреть хорошее кино и брать приемы — чтобы сделать кадр, нужно включать голову и фантазию. Урусевский это умел, его не останавливали технические ограничения. Мне нравится находить принципы работы его изобретений — они элегантны и мощны.
Это не значит, что на каждую съемку я изобретаю лифты и натягиваю тросы: это напоминание, что возможно все, и не нужно утыкаться в исхоженные приемы. А вместо того, чтобы покупать очередную приблуду, читаю diy-статьи как ее сделать.
Подборка DIY-снаряжения на пинтересте
А еще это дает энергию снимать круто.
Сцена самоубийства героини в «Журавлях» работает из-за экспериментов со скоростью кадра: начинается с 18, потом прореживается до 12, а когда в кадре одни ветки — до 4. Это работает, потому что передает настроение человека, который собирается кинуться под поезд: прохожих не видит, зрение фрагментарно — просто, но сила.
А вот пример съемки довольно хитрой панорамы, которая может и не броситься в глаза, если не вглядываться. Урусевский ей очень гордился.
Сергей Урусевский о том, как снимался фрагмент
Построили мы вышку, с нее спустили трос, по тросу пустили камеру, она шла в свободном падении, на роликах. Актер бежал по земле, под тросом, а камера была жестко на него направлена. Хитрое устройство: с помощью магнита камера присасывалась к тросу. Мы были спрятаны. Все это происходило в кокосовых пальмах. Сначала ничего не видно на экране, кроме их верхушек. Потом вы как бы продираетесь сквозь ветви и видите: на общем плане бежит человек, оглядывается. Он все ближе, ближе.
Пока спускалась по тросу камера снимала сама. Когда она проходила мимо нас, мы, трое, выскакивали из убежища вслед за ней. Я хватал ее в руки, буквально ловил, второй человек откреплял этот магнит, а ассистент хватался за фокус. И это обязательно надо было проделать вместе с артистом. Потому в этом месте он останавливался на секунду и оглядывался. Дальше мы с ним бежим вместе. Бег все быстрее. Я на ходу сажусь на тележку, и мчится она с ужасающей скоростью.
Потом артист опять подбегал к каким-то пальмам, опять оглядывался – уже на очень крупном плане, я незаметно сходил с тележки и дальше бежал с ним, снимая уже в спину. Я очень горжусь, что он нечаянно все-таки упал, а я с камерой — удержался.
Но не в том дело. Хитрость даже не в сложности совмещения подвесной дороги с тележкой и пробегом рядом. Во время съемки садился аккумулятор камеры. Мы нарочно взяли истощенный, и скорость от нормальных 24 кадров доходила до 16, 14 и даже до 12. Поэтому ритм в конце плана очень усиливался, а экспозиционно это было незаметно. Потом пленка идеально печаталась на одном свету, а ритм движения убыстрялся и доходил до нужного.
Самый известный фрагмент из «Я — Куба» — план открывающий фильм. Не видели, посмотрите:
Урусевский о съемке сцены на крыше:
Это было интересное устройство, специально построенное. Шахта такая. На противовесе устроена ступенька, крошечная. Я подходил, держа камеру в руках, садился, и она, как лифт, спускалась. Потом я снова шел пешком. Мы там выезжали даже за пределы небоскреба.
Я вместе с ней входил в воду. Дальше шла подводная съемка. Там есть кадр, разделенный пополам: он и над водой и в воде. Так бывает перед глазами плывущего человека. Это для большего ощущения живой воды.
Камера была со стеклом. Это было довольно нахально сделано, вода внутрь проходила. После каждого дубля камеру разбирали и чистили. Ведь панорама шла дольше ста метров, поэтому перезаряжали каждый дубль. Вода накапливалась, но на пленку попадать не успевала, вернее, пленка не успевала набухнуть. Единственное, что мешало, — разность температур воды и воздуха, поэтому в камере все запотевало.
Другой пример сложной задумки — сцена похорон повстанца из «Кубы». Черт побери, это очень смелый замысел:
Самое известное изобретение Сергея Павловича — круговые операторские рельсы для съемки сцены гибели Бориса. Чтобы снять пробежку по круговой лестнице, он придумал механизм, который крутился и поднимался выше вслед за героем:
Сергей Павлович Урусевский о съемках
Я в детстве очень любил шоколад. Теперь, конечно, к нему остыл, но тогда испытывал чисто физическое наслаждение. Потом, когда смотрел спектакли Мейерхольда, у меня было то же, чисто физическое ощущение наслаждения. И сейчас, когда я снимаю, у меня вдруг возникает то же детское чувство, будто ем шоколад. Я просто получаю удовольствие. А когда получаешь удовольствие, работа идет. И наоборот, как только настроение испортится, уже ничего хорошего не получается. Делать кино можно только с хорошим настроением, с полным сердцем, с верой в то, что снимаешь. Снимаешь не для кого-нибудь, а для себя. Я убежден, что только «для себя» и можно создать то, что станет искусством.
Урусевский камерой Родченко
※※※
Не снимайте одно и то же, не воруйте у других видеографов, воруйте у великих. Разбирайте фильмы и пробуйте узнаваемые приемы, чтобы закинуть в себя топливо. Такой разбор — мой способ взбодриться и обновить арсенал. Если у вас есть собственные приемы обучения, пишите смело на timo@niceandeasy.me
Вкратце
Снимайте с рук
Используйте широкоугольные линзы
Мыслите широко и думайте головой — не ограничивайтесь
оборудованием в рюкзаке и набором картинок в голове.
Фрагменты и кадры
Летят журавли, 1957
Неотправленное письмо, 1959
Я — Куба, 1964
Бег иноходца, 1969