День 34. Индонезия — Сингапур — Гонконг

День в пути. Аэропорт Денпасара, аэропорт Сингапура, аэропорт Гонконга. Внутри все одинаково и стерильно в визуальных смыслах: дюти фри, латте, тележки, запах ковролина. Впрочем, чтобы преодолеть такое расстояние, еще лет 100 назад, уходили месяцы, сейчас же достаточно четырех часов, пары хороших книг и бутерброда с тунцом. В таких походах живешь от перекуса до перекуса: «ах, какие вареники с картошкой будут на станции Ружино». А как же еще порадовать свою reward-system, кушайте на здоровье и с удовольствием. И не читайте советских газет.

И как замечательно укладываются Стругацкие после Томпсона: «У меня есть правило: подхватывать и поддерживать любой разговор. Когда не знаешь, о чем идет речь, это даже интересно».

День 33. Джимбаран

Последний день на острове. Джимбаран не стал интереснее, но работа и командные дела как раз про состояние причастности к миру. Томпсон как раз про это: «От газеты мне сильно полегчало. Она напомнила мне про большой знакомый мир, который занимался своим делом за горизонтом. Я заказал еще чашечку кофе, а когда уходил, взял с собой «Таймс», неся ее по улице, как драгоценный свиток мудрости, весомое заверение, что я еще не отрезан от той части мира, которая и впрямь была реальна».

Ходили на рыбный рынок, куда местные рыбаки свозят улов. Там совсем задешево можно купить свежую и тут же неподалеку приготовить, отдав на кухню. Познакомились с ребятами, заселившимися по соседству. Русские, живут и работают в Малайзии. Рассказали им про цены на такси, понравившиеся места и какие-то детали — закрыли гештальт. А завтра снова в Гонконг. Всю неделю балийцы празднуют летний новый год и до поздней ночи читают религиозные тексты в громкоговорители. Сам праздник увидеть не удалось, потому что он проводится в домашних храмах.

День 32. Джимбаран

В поездке иногда наступает «синдром последнего дня». Далеко не всегда, но часто, когда слишком много переездов накануне, переизбыток новой информации, а внутренне ты готов уже к созиданию, а не накоплению и медленному фильтрованию приходящего, случается так, что не хочется уже ничего. Старые дела закончены, а новые начинать рано — время не благоволит, а если не благоволит, то и не стоит, что же мы будем с плеча как оглашенные. 

Но сейчас только книги (благо, топлива из того, что копилось для прочтения, хватает). Ходить в том месте, где мы осели особо некуда — рыбный рынок, рыбные рестораны одного типа, да так много, что становится не ясно зачем, рыбные трущобы рыбных людей с рыбными отходами в придорожных канавах, да Open House Inn с большими завтраками, что сейчас радует больше, чем все остальное.

А еще Томпсон со своим «Ромовым дневником» за который я берусь по настроению, а сейчас сошлось: Джимбаран — то же Пуэрто-Рико; статьи про кино, немного фруктов и уныния, и это нормально, и идеи охота не записывать, а каталогизировать, чтобы по приезду взяться. Но это все хорошо, потому что своевременно.

День 31. Джимбаран

Переезжали из Убуда, из милого деревенского подворья с утками, сомами и кроликами в Джимбаран, выбрав последний, практически ткнув пальцев в карту. За нами приехал сам владелец собственности Арон, где мы остановимся на три дня завершающих путешествие. Арон управляет стройкой неподалеку от Убуда, приятный во всех отношениях человек: семь языков, джазовые пристрастия, понимание того, как должен вести себя мужчина и как должна строиться семья. Приятная встреча. 

Рассказал много замечательных историй, запомнилась про шогул — отвес для замера уровня на стройке. Отец Арона предлагал в сложных жизненных ситуациях, когда забываешь о том, где ты, что делаешь и зачем — «пообщаться с шогулом». Вспомнить свой центр равновесия. Тут я и вспомнил зачем сделал себе татуировку якоря. Это тот же шогул, при взгляде на который возвращаешься, если вдруг забыл себя. «Откуда ты идешь?», спрашивали монахи друг друга. 

День 30. Убуд

С утра снова на рынок. Заметил, что торговцы, соглашаясь на меньшую цену, говорят «на удачу» и обмахивают полученными деньгами продукты на прилавке. 

Устроили выходной. Целый день катались на велосипедах по окрестностям. Заехали в Слоновью пещеру (Goa Gadjah), где на входе облепили женщины, предлагая купить сари, иначе как в храм без сари, ты что, белый человек, но сари дают на входе просто так. На территории два храма — буддистский, точнее, то что от него осталось — пара колонн и фрагментов в водопаде, с прыгающим по лужам стариком-работником, с каким-то нервным заболеванием и улыбкой до ушей; второй — храм-пещера. Как сказала Света, ехали бы не на велосипедах, вообще было бы все зря. 

А потом нашли бутылку вина, раздобыли простой, но вкусной еды и сели на террасе смотреть на закат, говорить обо всем и забыли об остальном мире и том, что в разговоре не упоминалось.

Первое упоминание о пещере было найдено в яванском Desawarnana (1365 год). Считается, что в пещере постились аскеты. По одной из версий, один из них и высек пещеру Goa Gajah вручную. Над входом — голова демона, который поедает плохие мысли.

День 29. Убуд

Наконец-то выложил статью про командную работу, кажется, бог балийского интернета сжалился надо мной. В статье много метафизики, чуть-чуть инструментария и все на примере работы редакции журнала 42. 

После обеда поехали на тропу художников, где нашли рисовые поля, выставку однотипных картин и деревяные члены гроздьями и в ассортименте. Потом в музей Антонио Бланко, который Dali of Bali, про эротизм местных женщин, тему смерти и друг Майкла Джексона. Экспозиция небольшая, атмосфера вскользь (то ли дело музей христианских реликвий на Кипре), а Света познакомилась с туканом. 

Большее впечатление получается от велосипедных прогулок по окрестностям, когда видишь совершенно случайные вещи из повседневной жизни. Начал читать книгу антрополога Маргарет Мид, которая изучала Бали в 30-х годах ХХ века. В интернете про Бали, Убуд и окрестности поразительно мало исторической информации — в основном отзывы путешествующих блоггеров, чего, конечно, недостаточно. Книга оказалась настолько хороша, что ее стоит изучать современных фотодокументалистам.

День 28. Убуд

С утра запрыгнули на велосипеды и поехали на рынок, который работает с 6 до 7 утра. Сторговал каждый купленный фрукт в половину, но все-равно, чувствую, загнали втридорога. Когда только собирались в поездку, планировали работать, но из-за частых переездов локальная рутина почти не успевает проявляться. Второй день подряд работаем до обеда в саду, откуда катим в заведение Warung Sopa, где готовят самую вкусную за всю поездку. Света продолжает есть неизменный Nasi Goreng (жареный рис), я пока еще экспериментирую.

Музыка для меня является таким же интеллектуальным топливом, как и чтение. Но лучшие проекты связанные с музыкой получаются, когда внутри что-то накапливается. Почему-то нельзя как с текстами или монтажом просто сесть за стол и сделать. Тут нужны внутренние процессы, которые продолжаются неизвестное количество времени. А еще звук для меня — основа настроения и в фильмах, и даже в текстах.

Если спросить меня, какой летний день я считаю лучшим, то вспоминаются ощущения десятилетней давности, когда я учился на первом курсе, а летом пошел с друзьями работать на стройку. Там мы проводили шесть дней в неделю, а на седьмой ездили колымить на дачу к одному из водителей грузовика, подвозившего щебень на основное место работы. «Чтобы студентам было всегда чем заняться». 

Водителю требовалась помощь в рытье котлована, экскаватор в то место загнать не получалось, поэтому мы в четыре обгоревшие морды и восемь черных рук проводили свои воскресенья также как и будни — с лопатой и носилками. В первый же воскресный день я обгорел настолько, что по приезду домой смог лишь ополоснуться, накинуть старый махровый халат и упасть на кровать, включив музыку (на тот момент моим фаворитом был ATB), проведя вечер в полубессознательном состоянии, но с таким классным и иррациональным чувством, что до сих пор считаю этот день самым лучшим летним из всех запомнившихся летних дней. Может дело в музыке, может в ощущении предстоящего августа, когда свобода и деньги в кармане, а там и остальные радости, а может я просто радовался лету.

А потом мы посмотрели «Шапито-шоу» и засыпали будто в ялтинском пионерлагере.

День 27. Убуд

Арендовали велосипеды, практически в два раза дешевле, чем на Травангане, где нам всучили ржавые, а других не было. Ездить некомфортно — плотное левостороннее движение и узкие улицы. Но ощущение города стало расширяться, доступность мест увеличилось, как и ветра в волосах, что приятно, и время стало разнообразнее.

Люди с высоким уровнем базового доверия вовсе не являются легковерными, напротив. Это социальный навык, который делает человека более чувствительным как к позитивным, так и негативным сигналам и позволяет делать более компетентные оценки ситуации. Таким образом, низкодоверяющий человек может иметь на этом какие-то локальные тактические преимущества, но стратегически он стабильно ошибается и обманывается чаще.

День 26. Убуд

Притирались к Убуду. Конечно, город не понять, когда смотришь его в пешей доступности и ищешь место с хорошим вай-фаем для того, чтобы немного поработать. Но он сильно отличается то тех мест, где мы уже были, например, отсутствием назойливости со стороны местных уличных торговцев. Оказывается, тут есть даже коворкинг, где работают какие-то классные фильмеры и дизайнеры. Познакомились со знакомыми знакомых которые тут давно живут.

Пока Света искала элегантное решение построения логотипа для одного небольшого фирстиля, я все глубже шел в тему командной работы: неожиданно много новых книг и статей по теме. Дневник поездки идет с опозданием — интернет совсем плохой, поэтому весь контент обрабатывать и загружать не получается, приходится вести статичный черновик, но как говорил Конфуций — благородный муж находит удовлетворение в любом испытании.

День 25. Убуд

Дорога в Убуд. Трех дней на островах беспечности, безделья и грибов, более чем достаточно. Интернет с каждым новым местом все хуже и хуже: теряю связь с редакцией, где сейчас идет работа над номером Леши Ивановского о его поездке в Киргизию. 

Убуд — тоже туристическое место, но в джунглях и без моря. Пока здесь комфортнее всего: из-за плотно стоящих построек ли, или свинцовых туч на фоне зеленых гор. Остановились в гостевом домике у местной семьи: в одном окне рисовое поле, в другом — сад со скачущими кроликами.

Убуд от балийского «ubad» — медицина. В 20-х годах прошлого века сюда переехали несколько западноевропейских художников, превративших курортное место в центр балийских искусств и ремесел. Например, Антонио Мария Бланко. 

Читал историю Ивановского и думал о том, что не нужно игноировать свои приступы wunderlust. Для меня такой приступ, как команда провести проверку ценностей и желаний, экзистенциональный поиск и оптимизация собственных стратегий. Подбрасывание интеллектуального топлива в поостывшую топку сознания. Путешествие не обязательно должно быть долгим, про вызовы и бесконечное преодоление. Иногда приступ достаточно удовлетворить поездкой на велосипеде длиной в день. Но игнорировать его точно не стоит.

День 24. Гили Траванган

Наняли лодку с капитаном и стеклянным дном, чтобы понырять с маской и ластами. Я и забыл, что это своего рода телепорт: надводный привычный мир пропадает и ты в другом месте: глубоком и насыщенном новой информацией. Потом сплавали на соседний остров Эйр, где жизнь еще более размеренная, чем на Травангане. А к концу дня я обгорел.

Вечером гуляли по пляжу и познакомились с торговцем браслетами Джеффри. Джеффри сидел у костра и курил. Рассказал как ему нравится тут жить: полиции нет, днем работаешь — вечером куришь, готовишь пирожки с грибами — красота, одним словом.

Часто просыпались. Под соломенной крышей в бунгало кто-то носился: крысы или ящерки; в пять утра запел-запричитал мулла. Еще на острове постоянно кто-то издает странные звуки. Гугл говорит, что это вид геккона — токи.

День 23. Гили Траванган

Траванган напоминает какую-нибудь деревню под Находкой: куры, замедленные ребята, даром, что совершенно черные. Взяли в аренду ржавые велосипеды на сутки по 100 рублей за штуку и проехались по всему острову минут за 40. Все напоминает дойловский «Away with words». 

Сегодня суббота и я понял, что самое время возвращаться домой. Это чувство, как правило, сопровождается большим количеством идей и планов на момент возвращения. Это дает драйв, но как всегда я упускаю тот факт, что ожидания всегда проигрывают реальности, поэтому планы планами, а восторженное отношение к тому, что есть только в твоей голове, должно выполнять лишь роль ощущения завтрашнего дня — говорить о том, что завтра все-таки будет и ты знаешь, чем его хочешь занимать. Это прекрасное ощущение, но оно легко может запутать.

Так было в Москве. Когда я понял, что мне здесь не нравится, то стал планировать свое время в Хабаровске по возвращению. Увлекся настолько, что пропустил момент нахождения в самой Москве. Пускай и две недели, но это целых четырнадцать новых проектов, учитывая, что любимый проект — день. 

Это же и ответ на то, как избегать протоптанных дорог — каждый день — это новый и любимый проект. Не важно как ты закончил предыдущий, каждый новый про новый вызов, стремления и возможности. Надеюсь, что желание обрести свободу движений принесет и свободу проводить каждый день так, как его хотелось бы проводить, а не рассматривая вечные ограничения, даже, если в физическом плане их нет. Вчерашний день — уже часть твоей биологии.

День 22. Гили Траванган

С утра перебирались на выходные на один из трех островов Гили — Траванган. Автобус из Куты на полтора часа, и катер часа на три, с заездами на три других острова. Жарко. 

Траванган — совсем небольшой островок с одной, по сути, улицей, растянутой вдоль берега, по которой снуют велосипедисты на ржавых агрегатах и конные упряжи. Чуть от центра — деревня-деревней с курами-коровами и дымокурами с благовониями. Вода прозрачная, как на картинке. 

Самое классное место — ночной рынок с едой. Сюда стекаются такие персонажи, что просто стоять и наблюдать — уже удовольствие и развлечение на час времени. Грибы и трава в ассортименте. Продавцы знакомы с русским, к месту и не к месту вплетая лютую матерщину, что выглядит смешно и престранно. У балийцев странное отношение к деньгам. Наблюдая за тем как ты пересчитываешь полученную сдачу, начинают улыбаться, бьют себя по дырявой голове и додают по 10-20.

День 21. Легиан

Ребята с утра пошли на волну. Получается неплохо для начала. А вес играет огромное значение, если ты жирдяй, то и волну тебе нужно побольше, иначе толку никакого. 

Взялся за вторую часть статьи о командной работе. Алена написала, что после вечеринки 42 в PowerHouse многие спрашивали как именно мы работаем. Поэтому, скоро будет статья про инструменты и то как делать классный журнал без созвонов и встреч. 

День 20. Легиан

Оказалось, что район в котором мы живем уже почти неделю называется не Кута, а Легиан («великолепный»). Это вроде как часть Куты, но не совсем. Тут вообще достаточно странное деление на районы, и как показывает общение с местными таксистами не только для нас (редко из них кто знает Северную Куту).

Вечером ездили на Улувату смотреть закат. В закатных волнах, метрах в 300 от берега, дрейфовали серферы-сорвиголовы, изредка отрываясь по волновой диагонали к берегу. А еще рестораны в несколько этажей, где на самом верху, замечательный с видом на уходящее солнце, тягучей вечерней электроникой и немного позже — акустическим концертом.

День 19. Кута

Конечно все, что описывается в дневнике — не то, что занимает все мои мысли. Если я пишу про спокойствие и прочее, прежде всего это попытка найти ту самую правдивую фразу из которой может получится какое-то повествование.

Вообще, все складывается как нельзя лучше. Года четыре назад, когда я впервые задумался о том, как жить, начал читать artofmanliness.com, наткнулся там на цикл статей 30 days to a better man, начал вести бумажный дневник и вообще обращать внимание на то, как проходит мой день, у меня впервые сформировался образ человека, которым мне хотелось стать — писателем, который путешествует и работает в разных местах мира. Эдакий романтический образ. Собирательный.

Вот, спустя четыре года, оказывается, что и так может быть. Утром мы занимаемся спортом: бегаем, плаваем; потом завтракаем, работаем. Время, и вправду, волшебное. Если не куда не спешить, то времени хватает на все: и на рабочие проекты, и на чтение, и на Арзамас, и на то, что день нам приготовит.

День 18. Кута

Если подумать, то все фильмы, которые нравятся, все книги, которые нравятся, вся музыка, которая нравится — нужны для того, чтобы вернуть себя в состояние спокойствия. Собственно, именно так объясняется желание человека читать ранее уже прочитанные книги в конце сложного дня, где было много нового, знакомств, стрессов и всяческих происшествий. Обычное дело, возвращение в знакомый мирок. Стресс — реакция на новое, а подавленность — гипертрофированная реакция затаивания в случае чрезмерного стресса. Поэтому, после обеда я затаился и читал, а ребята серфили.

Главное в принятии — это разрешить себе присутствовать в рамках ситуации, которую вы всей душой хотели бы изменить. В конце концов, это единственная из возможностей находится в реальности. И фотография здесь может стать инструментом примирения с тем, что происходит. Например, многие фотографы-режиссеры, со временем начинают смотреть на то, что с ними происходит, как бы со стороны. 

Ночная Кута — Томпсоновский «Ромовый дневник».



День 17. Кута

Экватор. Поменяли билеты домой, возвращаемся на месяц раньше, сегодня как раз половина всего срока и воскресенье, о чем я вспомнил почти в обед. Несколько дней ходим на завтраки в тот же отель, куда по началу заселились нелегально. У нас остался пароль от вай-фая, здесь подают дешевые и сытные завтраки: в общем, первая (рабочая) половина дня выстроена. Но пришло воскресенье, время отдыхать и вторую половину провели за книгами у бассейна. «Праздник который всегда с тобой» прочитан, на очереди «Сиротский Бруклин» Джонотана Летема.

text.png

Заметил, что изолированные народы часто называют иностранцев «заморскими чертями». Никакой общей культурной подоплеки, например Хэм пишет о тирольцах: 

«Для тех же крестьян, которые жили в дальнем верхнем конце Монтафока, где мы нанимали носильщиков, чтобы подняться к Мадленер-Хаус, мы все были чужеземными чертями, которые уходят в горы, когда людям не следует туда ходить. Не в нашу пользу говорило и то, что мы начинали восхождение до рассвета, чтобы пройти места обвалов до того, как солнце сделает их особенно опасными. Это только доказывало, что мы хитры, как все чужеземные черти».

И в то же время, в Гуандуне иностранцев называют «янгуйцзы» — заморский черт. 

Ранее употреблялись термины «янъи» (заморские варвары) или просто «и» (варвары), что главным образом отражало представление китайцев об устройстве мира: высокоразвитое Срединное государство находилось в окружении варварских народов.

У японцев что-то похожее. Португальцев, первых из европейцев, посетивших Японию называли «намбандзин» (южные варвары), из-за того, что их корабли приходили с юга, а моряков считали грубыми и неучтивыми.

 

Лучший отдых сейчас — полное отключение от всех информационных полей. Иногда пассивно с книгой (одним источником внимания), без всякой связи, иногда в походах и хождениях, главное — меньше всей этой информационности и нахождении в курсе всего. «То, что мы снабжены технологиями, которые позволяют нам работать каждую минуту каждого дня из любого места на планете, — великий дар. Но по сути вся эта невероятная свобода выбора в отношении работы заключается исключительно в том, что мы должны постоянно принимать решение, снова и снова решать, поработать нам сейчас или нет».